Шаль
Автор: Elhe

Рейтинг: G
Герои: Не скажу, чтобы не портить удовольствие от прочтения Сюрприз должен быть сюрпризом…
Жанр: Зарисовка
Отказ: Да я вообще не понимаю этой грызни из-за денег…
Размер: Мини
Цикл: Нет
Аннотация: Есть в жизни что-то святое, особенное, что хранишь в стороне от обыденности и даже от самых верных друзей. То, что предаёт тебе силы, хранит в самые страшные моменты жизни. Или просто согревает в серых буднях.
Комментарии: Сами, всё сами…
Статус: Закончен

Мерно стучат колёса.
Тук-тук. Тук-тук.
Привычный с детства звук. Не хватает только звона ложки о стакан из-под чая. А так совсем как в детстве – перестук колёс, ровное, успокаивающее покачивание и пробегающие по стенам пятна света от фонарей за окном, когда поезд проезжает станции... Мне раньше нравилось лежать и рассматривать эти быстро исчезающие блики света. И слушать тишину.
Мне вспомнилось, как раньше вся дорога была занята разговором. Как говориться, случайные попутчики ближе лучших друзей. Правда, только на время следования поезда. А после будет непременный обмен адресами, телефонами, которыми никогда не воспользуешься.
Сейчас это редкость. Билеты дорогие, да и немногие рискнут поехать в купе – мало ли кто попадётся в попутчики. Мне повезло – еду совсем одна. Вагон почти пустой. Зато это то, что надо, чтобы подумать.
Не надо никому ничего объяснять, отвечать на чьи-то вопросы, кого-то из себя изображать... Как жаль, что последнего не удаётся избежать в жизни. Никто не хочет быть отверженным.
Всё-таки жизнь странная штука.
С одной она быстротечна и мимолётна, с другой тянется чаще всего бесконечными серыми буднями, часто неловко окрашенными редкими праздниками. Почему-то кажется, что времени у нас воз и маленькая тележка, на деле же оказывается, что всё совсем, совсем не так.
Человек быстро, слишком быстро стариться.
От чего это зависит? Только ли от физиологии и экологии? А, может быть, оттого, что в душе? Нет, конечно, есть люди, которые выглядят моложе своих лет, но черты характера похожи на черты их сверстников.
Есть, правда, те, кто ведёт себя по-молодому. Но чаще всего эта мнимая молодость, чужеродность которой заметна сразу, едва всмотришься повнимательнее. Потому что копируются чаще всего лишь внешние, заметные признаки молодости.
Но что есть молодость на самом деле?
Сомнительно, что это удаться понять, только лишь наблюдая за современной молодёжью. В них так много черт, не свойственных этому замечательному возрасту!
Хотя, это ключ.
Глядя на них, видя чужеродные факторы, можно предположить, что должно было быть.
Молодость искренна. Она радостна от одного того факта, что осознаётся – живу! Молодость страстна, порывиста. Молодость сочувственна. молодость всегда в поиске. И! – она умеет прощать. Хотя это и странное прощение. Молодость способна простить любые проступки кроме двух. Смерти и душевного уродства, пустоты, что ли.
Господи! Что же натворили мы, взрослые, если Молодость перестала быть собой. То, что есть сейчас, это совсем не смешно, и даже не грустно – это страшно. Конечно, если приглядеться повнимательнее...
Небо начало светлеть, а звёзды гаснуть. Скоро рассвет. Скоро моя станция. Посёлок Отрадное, больше похожий на большую деревню, чем на город. Но – есть своя больница, а для маленьких сёл, посёлков это очень важно.
Возможно, стоило бы строить предположения, что меня здесь ждёт, но мысли всё убегали в сторону, а я позволяла им течь так, как вздумается.
Поезд начал замедлять ход. Вот и станция.
Я подхватила небольшую спортивную сумку и двинулась по направлению к выходу. В остальных купе ещё спали. Да и вряд ли кто ещё будет сходить на этой крошечной станции, на которой и стоянка всего пять минут.
Старый проводник, больше похожий на деревенского домового, со странным прозвищем Елисеич, помог мне спуститься и подал сумку.
- Удачно отдохнуть! – дружелюбно улыбнулся он.
- Может, ещё на обратной дороге встретимся, - кивнула я.
но это почти невозможно (почти, потому что жизнь – странная штука).
В этом и есть особая прелесть таких встреч – случайность, стихийность. При другом раскладе (в другой ситуации) едва ли я стала бы целый вечер слушать его рассказы. Но именно вчера, именно в этом купе за чашкой обжигающе-горячего чая, я наслаждалась рассказами о детстве Елисеич в глухой деревеньки на Урале.
Весь вокзал – одноэтажное здание, покрашенное краской двух цветов, зелёной и голубой, с большим, высоким чердаком. Со стороны путей (даже платформы нет) потемневшая от времени, выгоревшая металлическая пластина с когда-то блестящими буквами «Отрадное».
Свет горит только в одном окне – наверняка комната дежурных. Даже для местных, привыкших вставать ни свет ни заря, четыре утра – слишком рано.
К селу от станции ведут две дороги: асфальтированная автомобильная и протоптанная пешеходная, змейкой вьющаяся через поле, заросшее высокой по колено травой с ароматными яркими соцветиями.
Здесь дышится. И воздух вкуснее, чем в городе, где он выжжен автомобилями и заводами. Если, конечно, воздух может иметь вкус.
Прохладнее, чем я думала.
Достаю из сумки кофту. Едва ли здесь кто-то оценит её модность. Последние тенденции и новинки здесь вызовут лишь недоумение. Поэтому здесь мне нравиться. Можно забыть обо всём, просто быть собой, не следя ни за тем, что о тебе скажут.
В детстве я проводила здесь каждое лето. Здорово было возиться в песке и играть в индейцев с местными ребятами. Потом жизнь развела нас по разным местам, разным дорогам.  И не найдёшь уже достаточно тем для разговора...
А по вечерам мы вместе прибегали к нам домой, где бабушка пела народные песни своим тихим, глубоким голосом. Поздно я оценила по достоинству эти песни... Я слышала, чтобы пели лучше, но так – никто.
Ветер лениво качал травы и ветви.
Я вошла в село.
Лет в пятнадцать я стала приезжать сюда с неохотой, мне казалось, что в городе намного интереснее. Я старалась пробыть здесь как можно меньше времени...
И лишь много лет спустя, оказавшись случайно в Отрадном (это было вскоре после смерти бабушки), я осознала, как много всего потеряла. Помню, сидела вечером на крыльце и слушала...
Это место храниться ото всех моих знакомых не то чтобы в тайне, но я никогда не афишировала, что бываю здесь. Те, кто знал меня раньше, ни за что не догадались бы, кто я сейчас. А те, кто знает меня сейчас, не имеют ни малейшего понятия о том, кем я была раньше. Вот так.
Косметика смыта (хотя, правильнее сказать, грим), одежда на мне довольно простая, даже несколько старомодная. Я бросила взгляд по сторонам. Ни души. Но я уверена, что люди Обри наблюдают за мной. Впрочем, да на здоровье, пока они мне не мешают.
Я миновала старый деревянный колодец. Одной доски в крыше не хватает, всё вокруг заросло травой, но ведро на цепи новенькое, блестящее.
Ещё немного и я буду дома.
Дом наш стоит на самой окраине.
За ним – спуск с холма и блестящая гладь тёплого озера, которое подпитывают источники с примесью серы. Такой вот естественный курорт. Озеро красивое, рельефное. Мне нравиться наблюдать, как его тёмной воды касаются яркие лучи солнца. Для этого даже не обязательно выходить из дома – окно бывшей бабушкиной спальни выходит прямо туда.
Отгороженный редким деревянным забором, дом нежится в тени раскидистых яблонь, одичавших цветов и кустов смородины. Он украшен всего несколькими резными полосками, наивный и родной!
Ключ я беру в привычном месте. Для этого нужно лишь отодвинуть дощечку у ступенек. Крыльцо старое и скрипит, когда по нему идёшь.
Ничего не меняется. Всё осталось таким, каким я помню с детства. Я сознательно ничего не меняла. В этом особая прелесть.
На пороге я на минуту останавливаюсь.
Прислушиваюсь.
Этот дом хранит все воспоминания.
Громко тикают старые ходики, кукушка кукует половину часа. Пахнет детством, конечно, моим детством. Я разуваюсь и миную сени.
Три комнаты. Бабушкина спальня, зал и веранда. На веранде вся мебель – плетёные кресла стол и буфет с праздничной посудой.  В спальне - платяной шкаф, большая кровать и немного кособокое старинное зеркало.
Лучше всего мне знаком зал. Каждое утро, просыпаясь на топчане в углу, я внимательно рассматривала комнату, стараясь отыскать взглядом новую чёрточку, деталь. Книжный шкаф с потёртыми томиками сказок и фантастики. Старый телевизор с рогами-антенами и экраном, закрытым вышитым полотенцем. Диван и два кресла, бережно укрытые коврами.
Ничего не меняется.
Быстро распаковав вещи, я ловко поднимаюсь по длинной лестнице на чердак. Здесь сплошная пыль, покрывающая шкафы и сундук с вещами. На старом столике ваза с засохшими цветами. Я даже не помню, когда именно она появилась...
У меня, конечно, есть определённая цель, которая привела меня на чердак.
Шаль.
Бабушка рассказывала, что эту шаль вязала ещё её мать. Белая, шерстяная, с большими дырками (элемент узора). Бабушка всегда бережно хранила её.
Для меня эта шаль имела особое значение. Она хранила тепло моих предков. В разных случаях жизни она служила разным членам нашей семьи. У бабушки было свойство, которое я очень не любила: все вещи, потерявшие для неё значение, она отдавала.
Она отдала мамино пианино, велосипеды, платья, костюмы. А мне всегда была важна связь с прошлым. Не знаю, почему, но – важна. Именно за этим я возвращалась в этот дом. Так вот, бабушка многое раздала.
Но шаль осталась.
Ещё совсем девочкой я обожала закутываться в неё, таская шаль втихаря от бабушки. Боялась, что она будет ругаться. Когда бабушка уходила на работу, я часто оставалась дома с надеждой поиграть с шалью.
Часто я ложилась на свой топчан и укрывалась ею, пытаясь свернуться в как можно более компактный комочек, чтобы поместиться под шалью. Когда бабушка умерла, я, уже совсем взрослая, приехала сюда и целый день лежала, укрывшись этой самой шалью, пытаясь осознать всё, что произошло. Я лежала и вдыхала запах шали.
А пахла она полевыми цветами. Почему? Меня бесполезно об этом спрашивать. Для меня это навсегда останется самой большой загадкой, даже большей, чем космические полёты.
Бабушка наверняка знала ответ. Но я так никогда и не узнаю его...
Я бережно извлекла из сундука хрустящий свёрток. Развернув обёртки, я уткнулась носом в шаль и несколько минут вдыхала самый главный запах моего детства.
Затем я вернулась и поставила чайник на электрическую плитку; вышла во двор, накинув на плечи бабушкину шаль, и смотрела на то, как солнце и ветер играют с тёмной поверхностью озера.
На душе было легко и свободно. Я снова была собой. Просто собой – Аней Ефремовой, которая ненавидит насекомых и больше всего любит, стоять и чувствовать, как ветер играет с её волосами. И думала, как это важно быть собой.
Важно, быть простым человеком со слабостями и правом на ошибку. Чтобы можно было бояться и не надо было бесконечно преодолевать себя. Ведь в каждой женщине живёт маленькая девочка.
У меня начались долгожданные каникулы, когда можно передать дела (как всегда важные, ну и пусть) другим, уехать далеко-далеко от столицы в тихую и милую деревню своего детства. И просто побыть собой – смеяться, болтать, купаться и бегать.
Это тайный и самый дорогой уголок моей души.
Это обычные каникулы обычной девушки – Ани Ефремовой, а не известной зудильниковой ведущей Гробыни Склеповой. Девушки с яркими волосами, громким голосом и стервозным характером.
Целых две недели счастья!